Еще раз о «сером разбое»

Прочитав в ВСП статью «Серый разбой», считаю необходимым высказать свою точку зрения на поднятые в ней проблемы. Прежде всего – о возможности использованияв борьбе с волком фторацетата бария. За возобновление травли серых хищников этим ядом, находящимся под временным запретом, ратовали все специалисты и охотники, опрошенные автором статьи. Вероятность отравления других животных они называли минимальной, а опасения – надуманными. В частности про редких хищных птиц, утверждалось, что: «К зиме, к началу активной охоты на серых, эти пернатые просто-напросто откочёвывают в более тёплые южные широты».

Почти 30 лет я наблюдаю за пернатыми хищниками Прибайкалья и со столь легковесными утверждениями интервьюировавшихся специалистов согласиться не могу. Не все редкие пернатые хищники улетают зимовать на юг. Остается значительная часть беркутов, а в последние годы регулярными стали случаи зимовки орлана-белохвоста (оба вида включены в федеральную Красную книгу). О новой находке неспособного летать орлана в Усольском районе на днях сообщило иркутское ТВ. Для этих хищников находка отравленной привады означает верную гибель. Серьёзнейшую опасность для них представляют также и погибшие от отравления волки, а также случайно отведавшие приваду собаки, лисицы, вороны, сороки, сойки и кукши.

Уже в конце марта — начале апреля к нам возвращаются с зимовок и большинство других редких хищных птиц. Это ставший очень редким могильник, или солнечный орел, степной орел, большой подорлик, а также те беркуты и орланы-белохвосты, что зимовали южнее. Все эти пернатые включены в международную и российскую Красные книги. Весна – самое голодное время для них. Добычи очень мало, т.к. суслики еще в спячке, а подавляющее большинство пернатых только начинает возвращаться с юга. Павшие за зиму животные в это время привлекают всех орлов и орланов.

Удивляет следующее утверждение упомянутых в статье специалистов: «вероятность того, что от отравленной приманки могут пострадать другие звери и птицы, исключать нельзя. Но потери эти, как показала жизнь, минимальные. Гибли в основном вороны». Откуда это известно? Кто-то специально «прочесывал» огромные территории, искал погибших птиц, а затем проводил химические анализы их тканей? Или хотя бы вёл широкомасштабные опросы охотников, лесников, местных жителей? Нет. Ни в годы, когда у нас травили волков ядом, ни сейчас, на такие (как и на очень многие другие) исследования деньги не выделялись и не выделяются. А вот в других странах данную проблему изучали. И выяснили, например, что в Болгарии именно применявшиеся против волка яды (прежде всего фторацетат бария) явились основной причиной резкого сокращения численности орлов и грифов в 1970-х г.

Я сам в 1990-2000-х гг. несколько раз находил погибших беркутов и орланов, не имевших наружных ран и травм (провести химический анализы возможности не было). Периодически мне рассказывали о подобных случаях лесники, местные жители. Возможно, во многих случаях речь шла именно об отравлениях.Фторацетат бария действительно представляет большую опасность  для животного мира. И там (речь идет о развитых странах) где он разрешен, его применение тщательно регламентировано, находится под серьезным контролем. Охотоведы могут возразить, что и у нас всё регламентировано и продуманно, а все предписания выполняются. Извините – не поверю. В нашей стране трудовая и технологическая дисциплина даже на опасных производствах, да где угодно, за последние 1,5 десятилетия катастрофически упали, и это считается даже одной из серьезных проблем выживания российского общества. Никто сейчас не будет утруждать себя, выкладывая привады в недоступных для хищных птиц местах, никто не будет сжигать оставшиеся привады, искать и также сжигать отравившихся, птиц и зверей. Все будут стремиться лишь охватить как можно большую территорию, выложить побольше привад, добыть максимальное количество серых хищников, заработать на премиях. Не спорю – так численность волка сократим быстрее, чем, разрешенными сейчас методами. Но одновременно (возможно и раньше) уничтожим целую группу пернатых, называемых «живыми памятниками природы».

Что же делать? Ни в коем случае не применять яды, но максимально повысить премии за добычу волков.

Крайнее недоумение вызвали следующие цитаты из статьи: «С браконьерами можно справиться, если чётко наладить охрану, привлечь к ней ещё и общественность в лице членов районного охотобщества. С волками бороться
труднее» и «Такие потери диким животным даже браконьеры не наносят».

Если с браконьерами бороться проще, что же мешает это делать? Мне случается находить остатки съеденных волками копытных, но несравненно чаще – шкуры изюбров и косуль, брошенные браконьерами. Иногда – внутренности разделанных зверей. Особенно возмутила туша изюбра, найденная на Ольхоне, с которой лишь были срублены панты. Такого как сейчас браконьерского пресса природа Сибири (да и России в целом) еще не знала, как и такого количества находящегося на руках нарезного оружия, самой разнообразной (включая мотодельтапланы, снегоходы и пр.) техники повышенной проходимости, находящихся на вооружении браконьеров приборов ночной видимости и современнейших прицелов, электроудочек и пр. и пр. Ведь сейчас круглый год леса буквально «прочесываются» браконьерами, зверей бьют чаще всего из-под фар. Посмотрите, как много лесных дорог и насколько они изъезжены. А также на засидки, окружающие многочисленные солонцы. При этом от прежней охотинспекции остались лишь жалкие остатки (говорят, вновь резко урезанные с 01.01.2008 года), а наказания за браконьерство ослаблены так, что и ловить-то нарушителей становится бессмысленно. Законопослушность же наших граждан, и прежде не идеальная, резко упала. И в области природоохранной пропаганды – полный провал: изгнание экологии из школьных программ, а экологических передач и рублик — с телеэкранов и страниц СМИ.

Из года в год журнал «Охота и охотничье хозяйство» сообщает о катастрофическом падении копытных на большей части России. Лишь редконаселенные человеком, труднодоступные территории их ёще сохранили. На остальной части страны произошло многократное падение численности благородного оленя, лося, косули, кабарги. А с сайгаком и вовсе беда: из 2,5 миллионов, имевшихся в СССР ещё в 1970-х гг., сейчас во всем СНГ осталось лишь 20-30 тысяч! Вернулись к ситуации начала 1920-х гг. И не волк здесь причина, а последствия социальных потрясений 1990-х гг.. Рост численности волка — также одно из следствий этих же потрясений, но отнюдь не объяснение катастрофического падения численности диких копытных. Не стоит забывать, что из-за волка за сотни тысяч лет не вымер ни один вид копытных, а вот по вине человека – множество.

Проблема браконьерства приобрела исключительную остроту, именно на её решение и следует обратить силы и средства, а не фокусировать внимание на «сером разбое». Хотя бороться с последним и выгоднее и безопаснее, чем с «двуногими волками».

Заместитель директора Прибайкальского национального парка Виталий Рябцев