Байкал не для всех (авторская редакция)

«Хорошо, что местных среди нас нет – можно врать, не опасаясь разоблачения», — этой фразой, неизменно встречаемой дружным хохотом всего автобуса, я каждое утро начинаю экскурсию по острову Ольхон.

«Местные», то бишь уроженцы областного Иркутска, на автобусные экскурсии ездят редко – избалованные близостью Байкала, они на подобные мероприятия смотрят несколько свысока (а много вы видели москвичей среди экскурсантов на Красной площади?), предпочитая им привычные домашние развлечения, вроде шашлычка под водочку на территории родной турбазы. Интересоваться красотами здешней природы – похоже, удел одних приезжих. 

Оглядываю скамейки экскурсионного «Пазика». Обычный  расклад: треть публики – из райцентров Иркутской области, чуть больше – из разных городов Сибири, от Екатеринбурга до Владивостока, несколько человек из европейской России, то бишь, конечно, из Москвы и Питера. Иной раз попадаются иностранцы, но это редко – на базах, где мы набираем экскурсантов, они, как правило, не отдыхают – кучкуются все в заведении с гордым определением «усадьба», хозяин которого – один из немногих на Ольхоне, кто понимает, что клиент из Франции или Кореи приезжает сюда не водку под соленого омулька трескать, а жаждет впечатлений, достойных славы великого места.

Слава, впрочем, сомнительная – даже у нашей публики Сибирь ассоциируется в основном с лагерями и нефтеразработками. Что говорить о западном человеке? Сколько ни приходилось говорить с  иностранцами – при слове «Сибирь» неизменно боязливо морщатся, а Байкал даже по имени не всем известен. Обидно… Австралия тоже считалась некогда дырой, пригодной лишь для ссылки каторжников – а нынче, вишь, выбилась в «Зеленые континенты», и туда скопом ломятся любители дикой природы со всего света. Сибири, с ее дивными, баснословными красотами еще раскручиваться и раскручиваться в этом направлении. И неизвестно, что произойдет раньше – узнают ли ее в мире, как чудное место, где можно насладиться всеми роскошными дарами нетронутой природы, или же одно воспоминание останется от этих даров… Ох, как трудно переломить тенденцию и выбить ложные стереотипы из умов публики…

«…Бухта Загли – самое солнечное место на Байкале, а следовательно – чуть ли не во всей России», – проезжаем фьордообразный залив, длинным языком вьющийся вдоль дороги. Объясняю, почему на острове, лежащем в центре крупнейшего в мире пресноводного водоема, выпадает лишь мизерная порция дождевой влаги. Выразительно (надеюсь) жестикулируя, рассказываю, как мощные восходящие воздушные потоки, образующиеся над крутой ступенькой Приморского хребта, в отдалении нависшей над материковым берегом, рассеивают наползающие с суши облака. Рискуя оказаться пустословом, даю прогноз, что в течение всей поездки гряда туч будет висеть над дальними горами, от нас же солнце не скроется ни на минуту.

Погода, судя по всему, нынче у меня в союзниках. Но и без этой поддержки небес окрестный пейзаж убедительно подтверждает правдивость сказанного: вокруг – всхолмленная каменистая степь цвета выгоревшего брезента, без малейшего признака древесной растительности. Похоже скорее на Монголию, чем на Сибирь. «Где же тайга?» – вопрос, невольно возникающий у каждого, кто впервые оказался в этих местах. «В горах на материке», — в подтверждение своих слов указываю на темно-зеленое плюшевое покрывало, укутывающее дальние вершины за Малым Морем. Кажется, поверили…

Утробно урча, автобус взбирается на перевал. Первая остановка на маршруте. Отсюда видна почти половина острова. На каменной плите перед новеньким деревянным идолом толстый слой потемневших от времени монет – жертвы от проезжающих духам местности. Пренебрегая древним обычаем, веду народ прямиком на вершину сопки, чтобы показать вид на одно из живописнейших мест на Земле. Полчаса назад мы пересекли пролив Ольхонские Ворота на пароме, теперь представляется возможность обозреть его с высоты птичьего полета.

«Оцените прихотливость изгибов береговой линии – продолговатые мысы, как пальцы на руках, тянутся навстречу друг другу через гладь пролива. Район Ольхонских Ворот – практически единственное место на Байкале, где можно всласть накупаться: вода в многочисленных мелких бухтах летом прогревается до черноморской температуры. Обратите внимание на разнообразие ландшафта: степь, горы, тайга, десятки камэ песчаных пляжей – все уместилось на небольшом пятнадцатикилометровом пятачке. Это место могло бы стать настоящей Меккой для кинематографистов. В Новой Зеландии, как известно, учредили министерство Средиземья, после оглушительного мирового успеха «Властелина колец», снятого в тамошних горах. Представьте, какой фантастической красоты киноматериал можно бы отснять здесь, на Воротах! Один скалистый мыс Кобылья Голова (скорее – драконья), чего стОит! Эта земля еще ждет своих спилбергов и тарковских.» Кажется, зацепило… Местные духи, надеюсь, не обидятся. Господа, не разбредайтесь, у нас еще много интересного впереди!

…Сорок минут до поселка Хужир – столицы острова – заняты интенсивным трепом. Байкал, над которым вьется дорога, как всегда великолепен, но придорожные пейзажи меняются не столь быстро, чтоб публика не заскучала. Народ еще не насытился, не обалдел от обилия впечатлений – приходится усиленно работать языком, пока люди еще способны воспринимать информацию. Вечером впихивать что-либо в эти набухшие головы будет бесполезно, да и голос у меня к тому времени сядет.

«…Семидесятиверстный, продолговатый, как и сам Байкал, остров Ольхон делит гладь озера на две неравные части: Большое и Малое Моря. Кстати, местные жители никогда не называют Байкал «озером» – по всем параметрам он достоин именоваться морем, хоть и не связан с океаном…»

«…Сложившаяся за миллионы лет экосистема Байкала поддерживает его воды в кристально чистом и практически дистиллированном состоянии. Воду из озера можно не только пить, но и заливать в аккумулятор.»

 «…В силу чрезвычайной чистоты и прозрачности воды, поверхность Байкала отражает малейшие оттенки небосвода, усиливая их при этом в десятки раз. Погода нынче ясная – мы можем наслаждаться чистой, без примеси, лазурью морской глади. Но посмотрели б вы на беспросветную черноту волн в часы, когда старик сердится!..»

У меня нет готового текста экскурсии. Мне просто очень интересен сам объект, и приятно делиться этим интересом с единомышленниками. Лучшая форма рассказа – диалог, и я веду экскурсию, сидя лицом к публике: так можно каждому заглянуть в глаза. Не люблю при этом пользоваться микрофоном – он ставит нас в неравные положения.

…Остановка в бурятском поселке. Предприимчивая семья старожилов организовала на своем подворье то, что во всем мире называют «этно-шоу». Пока туристы пляшут с хозяевами ёхор около юрты и наслаждаются произведениями бурятской национальной кухни, Юра уводит автобус на заправку. Юра – отличный парень, работать с ним – одно удовольствие. Собственно, я здесь только болтаю языком, Юра же – и водитель, и снабженец, и главный спец по копчению рыбы на биваке. Поджидая его, дремлю на лавочке за воротами. Интерес к представлению за много раз притупился так же, как, наверно, Юре приелся мой каждодневный треп…

«…Скала Шаманка, или мыс Бурхан (мы уже едем дальше), во все времена служила местом поклонения для шаманистов. Это, наверно, самый известный символ Байкала. Для здешних мест она – то же, что Эйфелева башня для Парижа или Биг Бен для Лондона. (По мне так больше походит на сиднейскую оперу.) Изображение этого прихотливого силуэта на фоне Малого Моря вам попадется везде, где бы не написали хоть несколько строчек о Байкале.» (На листовках, призывавших московский народ на митинг против строительства нефтепровода вдоль берега Байкала, помнится, тоже была Шаманка. Тогда пришло человек пятьсот – сущий мизер для такого города, как Москва. В Иркутске недели подряд тысячи не сходили с площадей.)

«…Надеюсь, вы оценили по достоинству добротность здешних песчаных пляжей. Не хуже, чем на Рижском взморье, правда? (Варианты: на Канарах, на Таити.) А вот представьте – в 19-м веке Александр Дюма, побывав в России, бросил где-то в путевых заметках: «Сибирь – это огромный кусок льда, откуда нет возврата»!»

Смеются смущенно. Неудобно за классика: столь нелепо звучит его фраза здесь, в виду этой бурной симфонии ослепительного солнечного света, пронзительной голубизны неба, бирюзовых волн и желтого песка, осеняемых пушистыми зелеными лапами сосен, колеблющимися под ударами свежего бриза…

«…А вот представьте, какая красота царит здесь в середине мая, когда ко всему этому прибавляется розовая дымка цветущего багульника, сплошняком заливающая сопки!» — кажется, это уже немного слишком. Но нельзя же не упомянуть про цветущий багульник…

…А дальше бывает сбор чабреца на песчаных дюнах. И прогулка по линии прибоя, где песок намыт разноцветными слоями: желтый – кварц, бордовый – чистый гранат. А потом – обед из копченого омуля, который Юра успевает приготовить, пока я «пасу» народ, увлеченно выковыривающий из спрессованного песка обмыленные коряги на сувениры.

— …Теперь назад? – сыто привалившись к сосновому стволу после стакана чаю с чабрецом.

Да нет, господа, это была лишь присказка…

…До того, как пришлось побывать на северной оконечности Ольхона, думалось, что самое красивое на Байкале уже увидено – за добрых пять лет, что посчастливилось тут провести, объезжено и обхожено немало. И все же – острый восторг, который охватывает при виде продырявленных старинными туннелями утесов на Кругобайкальской железной дороге, или бриллиантового блеска дальних ледяных торосов, меркнет по сравнению с мощным букетом ощущений, которые испытываешь, глядя на скалу Три Брата.

…Даже неудобно здесь что-то комментировать. Синяя гладь кусками выглядывает в просветах меж тремя гигантскими белыми, в пятнах кровавого лишайника, мраморными обмылками, молчаливо застывшими в восьмидесяти метрах над водой. Волнистая линия гольцов зеленеет на противоположном берегу. А само море… Если б Тарковский видел когда-нибудь Байкал с этих высот, ему б в голову не пришло, что живой океан в «Солярисе» можно снять как-то по-другому. Диалог на равных с озером здесь – почти на грани реального ощущения.

Раз увидев такое, можно потом вспоминать не один год. Тем не менее, у нас впереди еще несколько пунктов. Пылим дальше в направлении мыса Хобой, крайней точки острова и нашего путешествия. На последних километрах – только успевай вертеть головой:

«…Внимание, господа, сейчас прямо по курсу покажется Большое Море – и вы убедитесь, что Ольхон действительно является островом.»

«…Видимая справа вершина с характерным асимметричным силуэтом – гора Ижимей, самая высокая на острове. Хорошо видна линия ее восточного склона, круто опускающаяся в море. Представьте себе продолжение этой линии под водой – именно таков рельеф дна в этом районе. Именно здесь, напротив Ижимея, находятся самые большие – за полтора камэ – байкальские глубины.»

А потом любуемся панорамой, разворачивающейся вокруг мыса Хобой. Малое и Большое Моря здесь сливаются просто в Байкал. От восточного до западного берега – восемьдесят верст, это одно из самых широких мест на Байкале. С отвесной стометровой скалы видна почти четверть акватории озера, видимость в ясный день (а таких здесь большинство) поразительная – километров на сто пятьдесят в каждую сторону. Реально убеждаешься, что Земля – шар: сине-белые вершины далеких хребтов не тают в дымке, а, отступая, постепенно прячутся за морским горизонтом – зрелище, возможное лишь в условиях чрезвычайной, небывалой для нынешней планеты, чистоты воздуха.

Думается, тысячи людей со всего света с радостью отдали бы  немалые деньги, чтоб полюбоваться на эту картину. Но сейчас на площадке, где Юра разворачивается, мы одни. До мыса Хобой нет дороги, а по самопальной колее, ведущей сюда, простая машина не  пройдет. Наше транспортное средство только по виду – автобус ПАЗ, на самом же деле – смесь вездехода ГАЗ-66 и трактора «Беларусь». Нечто из серии «чего не выдумают русские, лишь бы дорог не строить».

Интересный факт: двухтысячекилометровая линия байкальских берегов пока еще на три четверти недоступна для автомобиля – а вот нефтепровод по берегу озера уже едва было не начали гнать!

В наших комсомольских умах понятие «экономика» ассоциируется лишь с нефтевышками да вонючими трубами. Слово «туризм», при произнесении которого не только где-нибудь в Таиланде, но и в респектабельных франциях-италиях у деловых людей вмиг поднимаются ушки на макушке, у нас вызывает в памяти лишь образ чудака с рюкзаком и гитарой – этакого безобидного Шурика, совершенно нейтрального, как объект делового интереса! Никак мы не возьмем в толк, что в развитых странах пятая часть всех доходов тратится на путешествия, что нынче слетать на уикенд из Лондона на Таити – развлечение, доступное уже немалому кругу людей.

Потенциал для развития турбизнеса в здешних сказочных местах – не меньше, чем в Швейцарии. И тем не менее – Байкал пока всерьез используется лишь в качестве сливной ямы для отходов печально известного целлюлозного комбината…

Неужто самое чистое в мире озеро не способно войти в круг мировых туристических брендов, по праву заняв место рядом с Куршевелем и Большим Барьерным Рифом? Неужто вырубать тайгу выгоднее, чем просто показывать ее платежеспособным приезжим, обалдевшим от городской суеты и загрязненного воздуха? Эх, какую сказку здесь можно было б создать, если приступить к делу по хозяйски!..

…Отвлекаюсь от печальных мыслей, одолевших после утомительных часов обратной дороги.

«Господа, наше путешествие подходит к концу. Прежде чем мы расстанемся, позвольте мне, по поручению начальства, решить с вами один деликатный вопрос» — и народ, разнообразно развалившийся на неудобных скамейках тряского Пазика, разлепляет глаза и понимающе лезет за кошельками.

_{Иван Косицкий
Интернет-газета “Yтро.ru”,19 октября 2006 г.
(дано в авторской редакции)}